Академия безопасности Ольги Бочковой вместе с Консорциумом женских неправительственных объединений (НПО) и организацией «Тебе поверят» презентовала исследование на тему «Сексуализированное насилие над детьми и подростками». Исследование проводилось в течение полугода, авторы проанализировали анкеты более 14 тысяч респондентов старше 18 лет, 99% из них — женщины из разных регионов России. Респондентов просили вспомнить не только физическое, но и любое сексуализированное насилие, в том числе принудительные разговоры на темы секса, не соответствовавшие их детскому или подростковому возрасту. Также респондентов просили рассказать о наличии полового воспитания в семье, в том числе по сексуальной безопасности. Авторы исследования обнаружили важную корреляцию: девочки, в семьях которых было половое воспитание, в будущем с меньшей вероятностью попадали в ситуацию сексуализированного насилия, а в случае угрозы — с большей вероятностью избегали опасности.

В конце августа организации, проводившие исследование, обратились к министру просвещения РФ Сергею Кравцову и председателю комитета Госдумы по вопросам семьи, женщин и детей Нине Останиной с просьбой включить уроки интимной безопасности для детей в образовательные программы в дошкольных и школьных учреждениях. Петиция с текстом обращения на Change.org набрала четыре тысячи подписей, а посты авторов исследования — сотни комментариев. Авторы инициативы убеждены, что

каждый ребенок имеет право отказаться от поцелуев тети, которая ему не нравится, или предложения дяди, который настойчиво усаживает к себе на колени, — в этом они видят одну из целей таких уроков. Противники же обвиняют их в расшатывании традиционных устоев и гей-пропаганде.

«Гласная» попыталась разобраться, почему сторонники и противники инициативы не слышат друг друга.

В российском законодательстве нет понятия «сексуализированное насилие». Вместо него в Уголовном кодексе есть несколько отдельных статей, определяющих противоправные деяния в этом поле: изнасилование, насильственные действия сексуального характера, понуждение к действиям сексуального характера, половое сношение и иные действия сексуального характера с лицом, не достигшим 16 лет, развратные действия.

Между тем правозащитное сообщество настаивает на использовании в уголовном праве термина «сексуализированное насилие»: он позволяет перенести акцент с сексуальности, ассоциирующейся со взаимностью и удовольствием, на насилие, которое по своей природе не может быть сексуальным.

Если какие-либо действия насильника (например, когда дядя настойчиво спрашивает у племянницы, начались ли уже у нее месячные и как ей с этим живется, нравится ли ей становиться женщиной) по факту являются сексуализированным насилием, но не подпадают под формулировки Уголовного кодекса, то их и нет в официальной статистике. Кроме того, далеко не все пострадавшие хотят и могут обратиться за помощью, особенно если речь идет о несовершеннолетних.

Авторы исследования ссылаются на данные МВД, согласно которым несовершеннолетние ежегодно составляют от 75 до 90% потерпевших от преступлений против половой неприкосновенности.

Многие преступления остаются в тени — реальные масштабы проблемы можно только представлять: в России нет реальных данных о том, сколько детей подвергается сексуализированному насилию дома, в школе, в лагере, на улице или в интернете.

Глава 1. О чем и зачем

Психологи из академии Ольги Бочковой вместе с правозащитниками изучили опыт людей, которые, будучи несовершеннолетними, пострадали от сексуализированного насилия. Выяснилось, что 40% опрошенных испытывали сексуализированное насилие и 62% не получили полового воспитания. При этом удалось установить взаимосвязь: люди, у которых в детстве было половое воспитание, реже сталкивались с угрозой или фактом сексуализированного насилия. Другой важный вывод: две трети сексуализированныx преступлений совершали не посторонние мужчины, а члены семьи (до 21%) или знакомые (до 54%).

Отсюда авторы исследования пришли к очевидному выводу: ответственность за разговоры о личной и интимной безопасности детей нельзя возлагать только на семьи.

По словам Ольги Бочковой, уроки интимной безопасности — это даже не первая ступень полового воспитания, а, скорее, предисловие к ней.

«Несмотря на то что я поддерживаю идеи полового воспитания в школах и мы обнаружили эту важную взаимосвязь в исследовании (уровня насилия и качества полового воспитания. — Прим. “Гласной”), мы не можем ввести его одномоментно и повсеместно, — считает она. — А уроки личной, в том числе интимной, безопасности — вполне. Причем не только в школах, но и в детских садах. Статистика МВД и СК показывает, что дети чаще всего становятся объектами насилия (наиболее уязвимый возраст — от 6 до 13 лет), и мы не можем закрывать на это глаза».

Именно с шести лет — старшего дошкольного возраста — авторы инициативы предлагают вводить уроки интимной безопасности. Например, в детских садах воспитатель может читать книги на языке, доступном детям.

Интимная безопасность — небольшая часть личной безопасности, об этом в России пока еще нет книг, а на уроках ОБЖ говорят или совсем мало, или несвоевременно и некорректно.

«С детьми не проигрываются конкретные ситуации “пригласил знакомый”, “подошел незнакомый”, не обсуждается безопасность в онлайн-чатах и соцсетях. Им не объясняют, что если, например, старший друг говорит “давай дружить, но никто не должен знать про нашу дружбу”, то ребенок должен прийти и рассказать родителям, а для этого он должен понимать, почему хранить секреты со старшим другом опасно. А мы все это предлагаем ввести на уроках интимной безопасности».

Программу обучения авторы инициативы предлагают разработать вместе с Министерством просвещения. А готовую программу уроков — обсудить с родителями и проводить занятия только с их письменного согласия.

Посещение уроков интимной безопасности, по задумке авторов, должно быть добровольным — во всяком случае, на первой стадии. Это снимет напряжение, недоверие, избавит от ощущения «принудиловки» и поможет собрать обратную связь от родителей, детей и педагогов, чтобы скорректировать программу.

Вести уроки, как предполагается, должны обученные по программе воспитатели, классные руководители или психологи. По мнению авторов исследования, именно профессиональные педагоги и психологи способны донести сложную и деликатную тему до детей и подростков: в отличие от приходящего нарколога, они не станут читать лекцию сухим безучастным языком.

Глава 2. Против уроков

Пост с публикацией петиции о введении уроков на странице консорциума в инстаграме* за несколько суток набрал около сотни комментариев.

Петицию консорциума также разместила у себя в соцсетях Александра Машкова-Благих, автор телеграм-канала «Оставьте нас в покое Z», позиционирующая себя как лоббист, пропагандист прав семьи, традиционных ценностей и ценности жизни с момента зачатия. «Как знание названий половых органов спасет ребенка от педофила?» — спросила автор поста. Понятно, чем навеян ее вопрос: среди прочего авторы идеи публично высказывались за то, чтобы в разговорах с детьми перестать называть половые органы всякими эвфемизмами типа «краник» или «пирожок». Это должно, по их мнению, заставить детей серьезно относиться к теме, особенно в разговорах с чужими людьми.

По мнению Машковой-Благих, «секспросветы не уменьшают насилие, а увеличивают начало ранней половой жизни», в то время как детям нужна «целомудренная среда».
В комментариях под постами разразилась война.

Одни считают, что такие уроки будут сродни «Разговорам о важном» и приведут только к увеличению и без того немалой нагрузки в школе. Другие не доверяют российской школе и боятся некомпетентности учителей. Третьи опасаются европейского влияния — «культ секса», по их мнению, «испортит чистые детские души». Некоторые пользователи предлагают ввести уроки православной веры: «Чем лучше девочка знает Библию, тем позже начнет половую жизнь».

Инициативу, считают они, двигают «непонятные структуры и феминистки, у которых нет своих детей».

Реакция в пабликах
«Само обсуждение интимных тем уже растлевает — не только детей, но и целомудренных взрослых делает грубее и циничнее».

«Секспросвет должен быть дома. Через такие уроки к детям легко подобраться с пропагандой, все секспросветы заканчиваются разговорами об извращениях, ЛГБТ и смене пола».

«Без секспросвета приходит сначала любовь, а потом уже интимная связь. Даже если оба ничего не знают о сексе, придет физиологическое время — все сложится наилучшим образом, и никакие особенные знания для этого дела не нужны».

«Обсуждение интимных тем публично уже растлевает, помоги Господи!»

«Взрослых учите, чтоб не насиловали детей».

«Не лезьте к детям в трусы».

Больше всего сопротивления инициатива правозащитников вызывает у чиновников и представителей власти. Председатель комитета Госдумы по вопросам семьи, женщин и детей, избранная в парламент от КПРФ, и председатель Всероссийского женского союза Нина Останина в принципе отрицает необходимость подобных уроков: по ее мнению, они противоречат традиционным семейным ценностям и Конституции РФ. Более того, она считает инициативу правозащитников «ответом на “свой” закон о запрете пропаганды нетрадиционных семейных отношений»: «Они разными путями пытаются пролезть в душу к детям и под разными упаковками подсунуть нам одну и ту же гнилую конфету, — сказала Останина в беседе с “Гласной”. — Для меня это тот же самый секспросвет, который в девяностые пытались ввести через наши женские организации всякие западные европейские фонды. В 1996 году, когда Дума второго созыва начинала свою работу, на столе у каждого депутата была маленькая брошюрка “Твой друг презерватив”, которые раздавала Екатерина Лахова (председатель Союза женщин России, выступала за раздачу контрацептивов и сексуальное просвещение детей с пяти — семи лет. — Прим. “Гласной”)».

По ее мнению, авторам инициативы стоило поинтересоваться, хотят ли таких уроков родители, до того, как обращаться к министру просвещения. При этом с исследованием академии Ольги Бочковой и правозащитников депутат, по ее словам, не знакома.

«Не надо лезть в семью: кто делает вывод, справляется семья или нет? В каждой семье свои традиции, и родитель сам понимает, с какого возраста начинать сексуальное просвещение. Или, может, ребенок сам начитался книг и прекрасно понимает, кого и чего надо бояться в этой жизни».

Разговоры на темы интимной безопасности в детских садах депутат категорически не приемлет. Школы, по мнению Останиной, тоже не должны говорить с детьми дополнительно на темы полового воспитания — уроков ОБЖ вполне достаточно. Что такое целомудрие и сексуальная безопасность, дети могут узнать из русской классики, а если классный руководитель увидит, что с ребенком что-то не так, он должен призвать на помощь школьного психолога. Вместо уроков интимной безопасности она предложила консорциуму «всем вместе позаботиться о детях под пулями в Донецке и Луганске».

«Воспитание — вопрос школы и семьи, а не “тетенек из консорциума”, которые опять взялись проталкивать секспросвет.

К чему это привело в Европе, мы уже видим: гей-парады, транссексуалы. Но, слава богу, у нас есть кому позаботиться о том, чтобы школа соответствовала вызовам, которые предъявляет нашим детям это суровое время»,

— сказала Останина.

Ссылку на петицию консорциума о введении уроков на своей странице во «ВКонтакте» опубликовал и профсоюз «Учитель». При этом большинство учителей высказывается против, но не только из соображений сохранения целомудрия школьников. Кроме деликатности темы, педагоги просят учитывать свою и без того большую нагрузку.

Некоторые учителя против введения таких уроков, даже если поддерживают саму идею: считают, что обучать детей нужно опосредованно — через родителей.

«Правозащитники призвали ввести уроки — а они изучили, где готовят специалистов и как их верифицируют? Церковь — плохо, воинствующие феминистки — еще хуже, остальные боятся, — поделился с “Гласной” мнением один из учителей, который попросил об анонимности. — Тема нужная, но вариант работать с мамами кажется более реальным и безопасным: рассказать им то, что они должны рассказать своим детям. Заодно это и половое воспитание родителей, которые сами или не знают, или боятся этих тем».

Так думают многие, кто считает разговоры об интимных вопросах необходимыми, но не в школе.

Иерей Иоанн Бурдин из Костромской области в восьмидесятые сам подростком бывал на уроках секспросвета: «Было стыдно признаться, что нам интересно, — хихикали, а в итоге пропускали мимо ушей. Тогда это была табуированная тема. Сейчас отчасти тоже: мы живем в консервативном обществе — и я, кстати, не уверен, что это плохо».

Решать проблему секспросвета в России «прогрессивными европейскими методами» он — как и многие, кто настроен критично, — считает нецелесообразным.

«Я не спорю, что, например, во Франции отличные методики полового воспитания и прекрасные учителя, но надо понимать реалии, в которых мы живем. У нас ребенок по определению не пойдет к учителям — для этого между ними должны быть другие отношения. А тут очень многое зависит от того, кто и как преподает. Если человек недостаточно нравственный, эффект будет обратным — и в этом реальная опасность: можно человека защитить, а можно развратить».

Вместе с тем церкви, по словам иерея, все же не чужда идея правозащитников: сексуализированное насилие низводит человека к вещи, а каждый человек уникален.
Однако поддержать идею уроков на интимные темы в школах церковь не может — из-за «упрощения, огрубления человеческих отношений» — и настаивает на уроках духовно-нравственного просвещения.

«Отношения — больше, чем просто физиология, — объясняет позицию церкви Иоанн Бурдин. — Без нее, разумеется, нельзя, но и только так нельзя тоже. Детям хотят рассказать про обоюдное согласие как вершину всего: “Если партнер согласится — все будет замечательно”. Но на этом проблемы не заканчиваются, а только начинаются».

Союз родителей «Вместе» (советы родителей более чем в 70 регионах) прокомментировал «Гласной», что считает уместным просвещение детей через работу с родителями.

Вынесение интимной темы на публичные уроки уже само по себе, по их мнению, делает ее обыденной — а значит, и доступной. Раннее сексуальное воспитание калечит детскую психику, считают в Союзе родителей.

В Министерстве просвещения авторам инициативы ответили (копия есть в распоряжении «Гласной»), что в основной части образовательных программ теме полового воспитания уделено достаточно внимания: на предметах «Окружающий мир» в начальной школе, на предметах «Биология» и ОБЖ — в средней. При этом проводить факультативные занятия педагогам и родителям — при взаимном согласии тех и других — не запрещено.

В пресс-службе детского омбудсмена РФ Марии Львовой-Беловой «Гласной» обещали дать комментарий, но на момент публикации редакция его так и не получила.

Глава 3. За уроки

Некоторые учителя — их меньшинство — все-таки высказываются за введение уроков. Разговаривать с детьми, по их мнению, должны обученные специалисты с периодичностью раз в несколько месяцев. Они аргументируют свою позицию тем, что видят нынешних школьников каждый день и понимают, что те уже давно «обучены» и «просвещены». Но — в искаженном смысле.

Учительница математики и классный руководитель одной из московских школ, кандидат экономических наук Татьяна Червенко считает, что уроки полового воспитания нужно вводить с первого класса, но в каждом возрасте должна быть своя глубина погружения в тему.

«Чем тема более открыта, тем меньше дети вокруг нее “прыгают”, — сказала Татьяна в разговоре с “Гласной”. — Как маме двух мальчиков, мне приходилось заниматься секспросветом: они начали спрашивать, а когда начинают спрашивать, нужно отвечать. С первого класса я показывала им книжки, на каждый возраст свои. Дети знают не меньше, чем мы, и лучше они узнают об этой теме не от друга во дворе, в извращенном виде, а из авторитетного источника».

Сужать уроки только до темы интимной безопасности при этом не стоит, говорит Татьяна, чтобы у детей не сложилось представления, что секс — это только опасность.

«Родители сами часто относятся к сексу не как к части человеческой жизни, хорошей, нормальной, а как к чему-то сверхсакральному. Но есть вполне обоснованное мнение, что

сакрализация секса часто ведет к росту домашнего насилия, а все, что слишком табуировано, вызывает интерес, в том числе преступный».

Учитель истории и обществознания в 5–11 классах челябинской школы Данил Плотников считает уроки необходимыми из-за того, что в России «саботированы» ювенальная юстиция, органы опеки и соцслужбы, которые могли бы забить тревогу в случае проблем в семье.

«Мой друг в 15 лет стал отцом из-за того, что в тот вечер у него был выбор: купить пачку презервативов или пачку сигарет. Он выбрал покурить. Моему собственному сыну четыре. Пока я ему рассказал — как сумел, — что “положил его когда-то маме в животик”, потому что очень ее любил. Разговоры про половые различия — придет время — впереди».

Нынешние два параграфа в учебнике ОБЖ с упоминанием заболеваний, передающихся половым путем, по мнению Данила, не заменяют разговоры на темы интимной безопасности.

«С детьми надо говорить на их языке — в условиях, когда кумиром у девочек стал Кристиан Грей (секс-символ и главный герой трилогии “50 оттенков серого”, который ведет скрытный образ жизни и склоняет девушек к БДСМ. — Прим. “Гласной”), а возраст вступления в половую жизнь — 12–13 лет. И говорить уж точно не обычным учителям. Наше педагогическое сообщество настолько зашоренное, что многие не приемлют секс до брака».

«То, что тема табуирована в обществе, приводит к тому, что дети боятся жаловаться на насилие даже родителям, — высказалась в комментарии под постом во “ВКонтакте” оргсекретарь профсоюза “Учитель” Ольга Мирясова. — <…> Если часть учителей задумается и что-то сможет донести, то уже было бы хорошо. Совсем недавно на буллинг никто не обращал внимания, сейчас это более или менее признается проблемой».

Соавторка проекта о родительстве и ментальном здоровье «Никакого правильно» Ксения Красильникова считает, что разговоры на интимные темы с детьми стоит начинать как можно раньше: «Я бы хотела, чтобы дети уже в возрасте трех-четырех лет знали, что могут отказаться от объятий и поцелуев любого человека, в том числе близкого родственника. Я бы хотела, чтобы эвфемизмы “пирожок” и “краник” вышли из обихода (дверью можно не хлопать). Я бы хотела, чтобы тоддлеры [англ. toddle — “ковылять”: обозначение детей, которые только начинают ходить, чаще всего к ним относят детей в возрасте от одного года до трех лет] понимали, что не обязаны “слушаться взрослых” и делать что-то, потому что “взрослый так сказал”. Я бы хотела, чтобы подростки знали про принцип активного согласия [когда любые сексуальные отношения допустимы только при наличии активного вербального согласия партнеров].

Особенно важно, по ее мнению, своевременно говорить об этом с девочками, которые подвергаются сексуализированному насилию чаще, чем мальчики, но все время «должны» вести себя так, чтобы не противоречить патриархальной культуре. Между тем ментальное здоровье женщин, переживших травму сексуализированного насилия, может заметно ухудшиться в материнстве: есть риски ретравматизации, развития тревожных и депрессивных расстройств.

Реакция в пабликах
«Дети, простите, не из целомудрия берутся. И целомудрие не спасет их перед лицом преступника или насилия».

«Пусть лучше узнает от взрослого, чем в подворотнях».

«Нас не просвещали на эти темы, но, если бы мы знали, могли бы уберечь себя от многих травм».

Глава 4. Что несет секспросвет

Вопросы полового воспитания — даже в форме уроков интимной безопасности — вскрывают пласт более глубинных проблем, о которых не готово, не способно или не хочет говорить общество.

В начавшейся дискуссии авторы инициативы видят в меньшей степени недоверие к школе или государству и в большей — раздражение по поводу самой темы.

«За пределами патриархального контекста, в который намеренно уводится весь дискурс в соцсетях, нет и не может быть никаких других дискуссий о личных границах и отношениях, — говорит сотрудница Консорциума женских НПО Софья Русова. — У многих родителей видна определенная агрессия, я не могу представить, как они будут говорить с детьми на эту тему, когда возникнет такая необходимость».

Ольга Бочкова считает, что под видом борьбы за традиционные ценности просто устраняются неудобные инициативы.

— Противники идеи не хотят использовать термин «интимная безопасность», настойчиво сводя его к стереотипам про «половое воспитание» и игнорируя различия между двумя формулировками, — поясняет Ольга.

Страхи усиливаются, а дискуссия обостряется на фоне принимаемых законов о запрете ЛГБТ-пропаганды и пропаганды чайлдфри и — до сих пор не принятых — законе о профилактике домашнего насилия и о правах женщин.

Правозащитники тем временем работают над проектом урока, который хотят обсудить с экспертным сообществом при Министерстве просвещения. А в конце октября авторы инициативы обещают презентовать вторую часть результатов своего исследования — про сексуализированное насилие над детьми.

Соцсеть принадлежит Meta, запрещенной в России, признанной экстремистской и террористической организацией.

Источник: Гласная